Найти: на

 Главная  

Источник:

 Tokarzewsky Szymon. Ciernistym szlakiem. – Warszawa, 1909. [Токаржевский Ш. Тернистым путём. – Варшава, 1909. – На польском языке].

Шимон Токаржевский

 ТЕРНИСТЫМ ПУТЁМ

Воспоминания о тюрьмах, каторжных работах и изгнании

Варшава, 1909

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] – См. «Галичское озеро». Прим. изд. 1909г.

[2] – Напечатано в 1907г. в книге «Семь лет каторги». Прим. изд. 1909г.

[3] – Этим объясняется фрагментарность формы второй части воспоминаний Токаржевского. Прим. изд. 1909г.

[4]– См. «Семь лет каторги». Сост.

[5] – В книге «Тернистый путь» (изд. 1909) части не озаглавлены и не пронумерованы, разбивка текста осуществляется разделительными листами и виньетками. В наст. изд., во избежание путаницы, введена нумерация глав. Сост.

[6] – Слово учителя (лат.). Прим. пер.

[7] – В земле Киелецкой. Прим. авт.

[8] – Так простой люд называет шляхту. Прим. авт.

[9] – Так народ называет мещан, городских жителей. Прим. авт.

[10] – Людвиг Корчинский, в целях пропаганды и агитации, в одежде смолокура, развозил смолу по Киелецкой и Краковской землям.

После ареста ксёндза Щегиенного тоже попал в тюрьму в Варшавской крепости, затем был выслан в Сибирь на омскую каторгу.

В 1857г. по случаю вступления на трон царя Александра II был освобождён амнистией и вернулся в свой край в родную деревню Сиховья под Сташевым.

Мать и невеста, которая столько лет оставалась ему верна, выбегает ему навстречу с распростёртыми объятьями. Людвиг выскакивает из брички, и ломает обе ноги, поскольку под кандалами, в которые был закован столько лет на каторге, у бедолаги начали вырождаться кости. Когда он выздоровел, родственники помогли ему деньгами, чтобы он мог открыть пекарню в Варшаве. Он решился на это, чтобы продолжить пропаганду среди неграмотных рабочих и ремесленников. Заработав в пекарне немного денег, вернулся к своей семье, вскоре пекарню продал и с совершенно расстроенным здоровьем осел в Сиховье, где и закончил свою печальную жизнь. Прим. авт.

[11] – Святославский, сын эмигранта 1831г., странствовал по краю, как ткач, который развозит полотно и столовое бельё. Ладный парень, образованный, с хорошими манерами, по роду деятельности имел доступ в шляхетные поместья, но преимущественно среди городских интеллигентных кругов вербовал ксёндзу Щегиенному сторонников. После катастрофы прятался и долгое время скрывался в домах у знакомых. В конце концов, сумел выбраться за границу.

Пребывая в Париже, постоянно поддерживал связи с родным краем. В 1864г., имея при себе всякие документы, порученные ему для передачи Лангевичу, он пробирался с австрийской стороны к границе. Уже за кордоном, под деревней Вильчковицы, раненый российским пограничником в голову, потерял сознание. Своим спасением обязан проводнику, парню, который на руках перенёс его в деревню Застув, а оттуда отвёз в Краков. В Кракове семейство Зак. сочувственно заботилось о нём и выходило в своём особняке на Весёлой.

Беспомощного беднягу во время горячки мучили видения, ему казалось, что российский пограничник забрал у него документы, и беспрестанно твердил:

– Я предал Отчизну… Отдал документы… Предал Отчизну.

Доктора считали, что на выздоровление надежды мало и полагали, что он уже никогда в жизни не избавится от таких приступов.

Тем не менее, через несколько месяцев, он полностью выздоровел. Именно тогда, когда по официальным рапортам считали, что «наступило полное умиротворение страны». Прим. авт.

[12] – Покорный слуга (лат.). Прим. пер.

[13] – Ксёндз Петр Щегиенный при нашей встрече в Люблине в 1884г. рассказал мне разговор с Биалоскурским, – он запомнил всё дословно, – а я всё то, что услышал, записал. Прим. авт.

[14] – Любовь к родине (лат.). Прим. пер.

[15] – В 1884г. ксёндз Петр рассказал мне всё, что пережил, когда стоял под виселицей. Прим. авт.

[16] – Ксёндз Щегиенный умер в ноябре 1890г. через четыре месяца после смерти автора этих воспоминаний. Прим. изд. 1909г.

[17] – Станислав Войтасевич, значительно старше меня, квалифицированный аптекарь, тоже входил в организацию ксёндза Щегиенного.

После предательства Валенция Яница он скрывался в своих родных любельских местах,  потом перебрался в Галицию, был на Буковине, в Семигорье, в Венгрии, где познакомился и подружился с молодым поэтом и патриотом Шандором Петефи, который восхищался Бэмом и в честь этого польского бойца сложил песнь, которую пели во всех венгерских лагерях:

Гей! Гей! Братья, кметы, кумовья,

Уставшие пахать,

Гляньте на дорогу!

Шумят, мелькают на ветру,

Снежно-белые орлы,

Знамёна польские и наши.

Ведёт нас вождь, он во главе,

Наш старый Бэм, отец наш!...

Он – вихрь, мы – волны,

Море, что вскипает –

Лишь знак руки – идём на риск,

На смерть идём, не дрогнув.

И есть за что!

Мы чувствуем, мы верим,

Бесстрашный этот лев

Народ Арпадов

Мечом поляков он освободит!

Стах боролся тогда за независимость Венгрии, участвовал в битвах под Шевенат, под Капольней, под Вилагос, под Шеговар, где погиб Шандор Петефи.

После конца венгерской компании Стах, следом за генералом Бэмом, добрался до Турции – в Константинополе зарабатывал на жизнь как грузчик. В этот период нам, полякам, Франция казалась как бы второй Родиной, благословенным краем всеобщего счастья. Во Францию, вместе с другими, отправился Станислав Войтасевич, на французском паруснике «Кадмея». Но он не смог полностью оплатить за весь путь, и капитан парусника высадил его на Пантеллерии, у берегов которой «Кадмея» задержалась, чтоб набрать пресной воды. Пантелария, на Средиземном море, принадлежит Сицилии, поблизости от Африки, здесь на 2 3/4 квадратных милях обитает несколько тысяч жителей. В столичном городе с тем же названием находится тюрьма для политических преступников. Стах нашёл здесь работу на восстановлении стен, окружающих тюрьму, и хорошо зарабатывал, что позволило ему через несколько месяцев добраться до Тулона на той же «Кадмее».

Это было в 1850г. во время правления Людовика Наполеона Бонапарта во Французской Республике. – Как только парусник причалил, тотчас же на палубе появились чиновники и полицейские, которые допрашивали каждого прибывшего, кто он, зачем и для чего именно приехал во Францию; очень учтиво. Но не менее решительно объявили Стаху и ещё нескольким ему подобным, Семигорцам и Венграм, что Франция охотно окажет им гостеприимство, но только в Алжире, и что президент республики так милостив, что готов оплатить их дорогу до Алжира. И тогда их пересадили на другой парусник, который сейчас же вышел в открытое море. Дорога из Тулона до Алжира, 108 миль, длилась недолго. С отчаянием в душе, без гроша, без знакомых, без какой-либо помощи, бродили по улицам Алжира бездомные скитальцы. Стах хорошо знал французский и это помогло им всем.

После захода солнца, перед кофейней сидела группа французских офицеров, которым какой-то инженер жаловался, что из-за отсутствия рабочих рук, не сможет в означенный срок закончить шоссе, закладка которого по заказу французского правительства была начата в горах Атласа. Стах подошёл к офицерам. Отчаяние – следствие голода и нужды, придали ему смелости и красноречия. Он сказал, что вот они в любую минуту могут предложить крепкие и умелые руки, готовые взяться за самые тяжёлые работы. Предложение было тотчас же принято. Стах рассказал свою «Одиссею», чем вызвал удивление, сочувствие и энтузиазм французов. Пили тосты за братство польского и французского оружия, чествовали скитальцев – офицеры пригласили их по своим домам… На следующий день вместе с инженером отправились в горы дробить камень и таранами сшибать щебень на шоссе в горах Атласа. Солнечные лучи пекли их огнём, белая каменная пыль спирала дыхание, но они работали, несмотря ни на что, так усердно, что шоссе было закончено точно в назначенный срок.

Потом им вновь пришлось искать работу.

Стах нашёл её в местечке Буфарик, вблизи от Блиды.

У местного аптекаря он получил должность, которую можно было бы назвать palefrenier a tout faire [мальчик «за всё» (фр.), – прим. пер.], а именно, – ему надлежало обиходить аптеку и конюшню, и следить за всем хозяйством, запрягать коней, развозить лекарства, выполнять все заказы и делать покупки, так что на отсутствие работы пожаловаться он не мог.

Как-то вечером хозяин Стаха с женой и дочерью выехал за город на какую-то увеселительную прогулку, а дом и аптеку оставил под присмотром этого palefrenier, который пользовался неограниченным доверием.

А в это время в аптеку пришёл молодой человек, сосед. – Отец его внезапно заболел… состояние угрожающее… был доктор, предписал лекарство, но кто его приготовит?... Другой аптеки в Буфарике нет.

Стах досконально приготовил предписанный врачом отвар.

Общее изумление…

Palefrenier показывает дипломы, подтверждающие, что он профессиональный фармацевт, – и драматические происшествия скитальца кончаются наилучшим образом. Стах Войтасевич женится на единственной дочери хозяина, – со временем наследует его аптеку и значительное состояние. – Затем переезжает в город Орлеанвилль на реке Клоелиф. Он разбогател, приглашает к себе родню, тоскует по своим краям, но глубоко в сердце прячет свою горячую любовь к Отчизне, и лишь из писем узнаёт, что привить её сыновьям ему не удалось. Может, это и не удивительно?... В конце концов, может, это даже вполне закономерно – Отчизна матери, Франция, такая большая, богатая, культурная, великолепная. А родина отца – где-то за горами, где-то за морями… Не удалось также Стаху Войтасевичу зажечь в сердцах своих сыновей те религиозные чувства, которыми сам некогда был проникнут… Вот лежит передо мной сообщение о смерти и похоронах одного из сыновей Стаха, – Альфреда. В сообщении сказано, что, согласно воле умершего, погребение будет сугубо гражданским, «purement civil», то есть без участия духовенства. Сначала Альфред учился в коллегии отцов иезуитов в Буфарике и закончил медицинский факультет в Париже…

Религиозных вопросов Стах и я в наших письмах никогда не касались. Прим. авт.

[18] – Переводчик – предатель (ит.). Прим. пер.

[19] – «Если хочешь истребить собачье племя, то недостаточно убить пса, надо убить и суку, истребить щенят, изничтожить даже собачью будку». – В свете этой инструкции Меттерниха и действовали соответствующие посланцы, которые подготовили и осуществили галицийские события.

Страшные события происходили в округах Богенском и Тарнувском, где разгром был особенно жестоким. В деревне Смаржава, откуда был родом и где жил глава места Шела, владелец Богушув, и прибывшие к нему гости, убивали целые семьи. Убито было разом одиннадцать человек, причём двор подожгли. Останки этих жертв покоятся в часовне в деревне Седлиска. В одном из соседних деревень временно проживал с женой и маленьким сыном профессор Скалковский из Кракова. Во время нападения мужиков из Шелы на людскую, Скалковского убили лютой смертью: его распилили пилой, ребёнка спрятали, а жена профессора, благодаря слугам, которые переодели её в мужицкую одежду, сумела уехать.

Вскоре пьяная толпа убийц скрылась, а пани Юстина Скалковская, урождённая Сикорская, поклялась у останков мужа и исполнила клятву, что она сама и её сын, когда вырастет, неустанно станут работать для просвещения народа, чтобы никогда в будущем он не поддавался сатанинским наущениям врагов нашей страны. Хочу добавить, что сын убитого профессора, Тадеуш Скалковский, действительно был самоотверженным деятелем на ниве народного просвещения. Прим. авт.

[20] – Под Львовом резня произошла только в одной деревне Горожаны, около Гродка. Прим. авт.

[21] – Так в Галиции называли тогда жандармов. Прим. авт.

[22] – Настоящий Феликс Ходкевич, мой знакомый и приятель, действительно сбежал из Люблина в Галицию и умер в какой-то горной деревеньке, о чём я знал. Прим. авт.

[23] – Политически очень подозрителен (нем.). Прим. пер.

[24] – Было это в 1862г. Прим. авт.

[25] – На 1862г. Прим. авт.

[26] – Александр Иванович Герцен, рождённый в Москве, в памятный для России год 1812, сын офицера лейб-гвардии, немецкого происхождения, и матери, чистокровной немки, так что в родительском доме царила полностью немецкая атмосфера. Как студент Московского Университета, за пропаганду там социалистических идей, он был арестован и выслан в Вятку, где через некоторое время стал урядником. После смерти отца, унаследовав значительное состояние, эмигрировал за границу и жил: в Швейцарии, в Англии, во Франции. Умер в Париже в 1870г. Социалист-радикал издавал статьи и брошюры общественного и политического направления, на немецком, французском, английском и русском языках. В Лондоне имел собственную типографию, в которой на русском языке издавал «Полярную Звезду», а позднее «Колокол». Он был другом Поляков и весьма предан «польскому делу». Поэтому с польскими патриотами и деятелями он поддерживал тёплые отношения, хотя среди нас находил очень мало последователей его собственных идей.

Одним из таких приятелей Александра Герцена был близкий и моему сердцу Францишек Годлевский. [Францишек Годлевский, сын помещика Земли Куявской, горячий патриот, человек, обладающий великолепной внешностью, необычайно интеллигентный, львиной силы и львиной отваги. Во время первых манифестаций пребывал за границей, в Париже и Лондоне, где некогда писал для «Колокола» статьи на польском языке, которые Герцен переводил на русский язык. Украдкой наезжал в Варшаву, чтобы увидеться с матерью-старушкой и роднёй, участвовал в наших собраниях, и в важных вопросах его мнение часто бывало решающим]. Из произведений Александра Герцена читал: «С другого берега», «О развитии революционных идей» (известное во всех европейских странах), «Воспоминания княжны Екатерины Романовны Дашковой», «Воспоминания Радищева», одновременно изданные на французском, английском, немецком и российском языках. Уже в Иркутске над Ангарой читал посланную мне через коллегу Юзефа Шленкера: Comicia Rossa, где Александр Герцен описывает пребывание Джузеппе Гарибальди в Лондоне и свои отношения с ним и с Маццини. Прим. авт.

[27] – Многим, наверное, покажется странным и неестественным, и даже психологически неоправданным, что человек, осуждённый на изгнание, в минуты перед отъездом мог говорить стихами. Но, тем не менее, именно таков был общий настрой той поры.

В эту эпоху, когда обладателям печатной поэзии Мицкевича грозила Сибирь, и, самое малое, тюрьма, – когда печатной поэзии Адама в стране было удивительно мало, – именно тогда вся молодёжь интеллигентнейших кругов знала её на память и пользовалась ею при разных жизненных обстоятельствах. Словом: поэзия вошла нам в привычку.

В шляхетных домах, в эту эпоху, дети, ещё не умевшие читать, перечисляли на память целую череду королей, некогда владевших этой страной… Малые дети на грифельных досках рисовали зигзаги, будто это карта нашей страны с границами «от моря до моря»…

А какой настрой царил в Варшаве в 1857-1864гг. на товарищеских собраниях!...

Расскажите вы сами, вы все, которые бывали на этих собраниях, например, у Голембовского на улице Долгой [в 1887 – в гостеприимном, милейшем доме историка Тадеуша Корзона, я встречал литератора Станислава Кжеминского, некогда участника собраний у Голембовского], или в особняке Грабовских на улице Медовой у Нарцизы Жмиховской (Габриеллы), или у господ Грабовских. В великолепных комнатах с плафонами, расписанными кистью Бачьярелли, мы каждый вечер поистине «парили над земной твердью»… Раздражаясь по поводу разницы мнений, во время царящих пламенных диспутов, разногласия, тем не менее, всегда умела уладить хозяйка, панна Грабовская, позднее: Желенская, Тетмайер [мать поэта Казимира Тетмайера], жена Владислава Квиетнивского, и Софья – писательница. Прим. авт.

[28] – Насколько мне известно, министром-казначеем был Гервазий Гзовский. Прим. авт.

[29] – После этого абзаца в польском издании следует страница с автографами тобольских сотоварищей Токаржевского по изгнанию – возможно, теми самыми, о которых он поминал выше в связи с блокнотом, подаренным ему в Варшаве Леонидой Попиелувной. Сост.

[30] – Знать (ит.) Прим. пер.

[31] – См. «Семь лет каторги». Прим. изд. 1909г.

[32] – Между 1848 и 1857гг. Прим. авт.

[33] – Коллеги писали мне в Галич, что Мальчевский обращался в 1874г. во французское правительство с просьбой выплатить ему пенсию, достойную офицера Почётного Легиона – это звание он получил от Наполеона I. В ответ власти Французской Республики предложили ему приют в Доме Инвалидов, не учитывая, что этот почти что столетний старец – нищий, не имеющий никакой финансовой возможности для путешествия из Сибири в Париж. Это правительство не чувствовало себя обязанным предоставить ему такие средства. По совету друзей, Мальчевский несколько раз повторил свою просьбу – но результат был всё тот же… В 1881г. кто-то прислал, наконец, сообщение о подполковнике Яне Адаме Мальчевском в газету «Русские ведомости», и газета выступила против Французской республики с острой статьёй про то, что Франция оказывается столь неблагодарной по отношению к ветерану, который посвятил свои молодые годы Франции и проливал свою кровь в стольких битвах во славу этой страны… Я читал эту филиппику, но не знаю, каковы были её последствия, или же вообще осталась она без ответа? Дата смерти подполковника Яна Адама Скарбека Мальчевского мне неизвестна. Бедолага! В последние свои годы он жил только на средства, собранные в складчину изгнанниками-поляками. Прим. авт.

[34] – См. «Семь лет каторги». Прим. изд. 1909г.

[35] – См. «Семь лет каторги». Прим. изд. 1909г.

[36] – См. «Семь лет каторги». Прим. изд. 1909г.

[37] Струцель – пирог с начинкой. Прим. пер.

[38] Ямышское озеро, в Томской губернии, окружностью в 9 вёрст. Источник соли. Прим. авт.

[39] Куна – так в стародавней Руси назывались вообще все деньги. Это название идёт от того, что некогда шкурки куницы служили вместо монеты. Выражение куна в смысле денег сохранилось в Сибири до сих пор. Прим. авт.

[40] – Способ причёсывать волосы в очень крупные длинные локоны, – придуманный Феликсом, парикмахером императрицы Евгении. Прим. авт.

[41] – Накидках поверх высокого гребня в волосах (фр.). Прим. пер.

[42] – О, Боже правый! (фр.). Прим. пер.

[43] – См. «Семь лет каторги», Прим. изд. 1909г.

[44] – Далее в тексте следует рукописный автограф на итальянском:

«Луиджи Кароли ди Бергамо.

На память об Александровске

26 декабря 1864г.».

Прим. пер.

[45] – Ужасный ребёнок, которому всё позволено (фр.). Прим. пер.

[46] – Николай Гаврилович Чернышевский из духовного сословия, закончил Петербургский университет. Автор этюдов о Пушкине и многих литературных работ, главный руководитель «Современника». За свои статьи, напечатанные в этом же журнале, был осуждён на тюремное заключение в Вилюйск в Якутской области около Ледовитого океана. В 1881г. российская газета «Страна» напечатала пламенную статью о Николае Чернышевском. «Сейчас, когда нам говорят, что настало время “умиротворения”, – пишет “Страна”, – когда сама власть признаёт, что реакция, стремясь к собственным целям, не раз могла представить самой власти факты в неверном освещении, – сейчас практичную мудрость мы видим в прощении, а не в разжигании ненависти и гнева. Сейчас возвращение Чернышевского на Родину было бы убедительным доводом того, что мы действительно вышли на новый путь. Может быть, кто-либо скажет, что мы прекращаем атрибуцию пройденного пути, обращаясь к властям с просьбой облегчить участь Чернышевского. Это не так. Никто и нигде не может отнять у нас освящённое веками право просить царя о милосердии. – В делах таких, как у Чернышевского, об отмене приговора можно обращаться только к главе государства». После этой статьи Чернышевского перевели в Нижнеколымск в Якутской области – на остров Коломна до пересмотра присуждённого ему заключения. Говорили, что Победоносцев составлял сильнейшую оппозицию против полной амнистии для Чернышевского.

Если перевод Чернышевского из Вилюйска в Нижнеколымск был результатом упомянутой выше статьи, – то «Страна» оказала автору «Что делать» такую услугу, за которую вряд ли могла ждать благодарности.

Ксаверий Обарский за Забайкальское дело пребывал в этих арктических краях, где грунт глинистый, песчаный и чернозём, веками смёрзшийся, – летом тает на 3-4 фута, и то ненадолго. Там несчастный Ксаверий заболел туберкулёзом, с которым его поместили в одну из Варшавских больниц. Прим. авт.

[47] – Нечаев пытался организовать заговор революционно-анархистского толка, он сбежал в Швейцарию, которая в 1871г. выдала его России как криминального преступника. Прим. авт.

[48] – В слово учителя (лат.). Прим. пер.

[49] – Из письма, написанного в Сибири Герцену. Это послание на польских землях было известно повсеместно. Прим. авт.

[50] – Из того же письма Герцену. Прим. авт.

[51] – Так в польском оригинале. Сост.

[52] – Из того же письма Бакунина Герцену. Прим. авт.

[53] – Эта тетрадочка находится у потомицы Колонна-Валевских, Адеодаты де ля Клерк. Прим. авт.

[54] – Не понимаю! Не понимаю! (ит.). Прим. пер.

[55] – Ваше Превосходительство! У меня украли деньги! (фр.). Прим. пер.

[56] – На равных (фр.). Прим. пер.

[57] – Я не прощаюсь! Не прощаюсь! До свидания! (фр.). Прим. пер.

[58] – Особого рода, своеобразны (лат.). Прим. пер.

[59] – Из истории. Прим. авт.

[60] – Дух закона (фр.). Прим. пер.

[61] – Если дикари Луизианы хотят получить плоды, они срубают дерево! Вот: это и есть эгоизм (фр.). Прим. пер.

[62] – Польша (фр.). Прим. пер.

[63] – Польши больше не существует! (фр.). Прим. пер.

[64] – Яблоневые, или Яблонные, горы берут начало в китайских поселениях, тянутся через Иркутскую губернию, Нерчинскую область, Верхнеудинск, и соединяются с горной полосой Станового Хребта, достигая снежной линии. Прим. авт.

[65] – См. «Семь лет каторги». Прим. изд. 1909г.

[66] Джорджий Бансаров, бурят, известен тем, что учился в Казани и Петербурге. Пребывал в Иркутске, где умер в 1855 году. Автор интересного труда «О шаманизме». Прим. авт.

[67] – Божок ветров у языческих сибирских кочевников. Прим. авт.

[68] – Так в польском оригинале. Сост.

[69] – Так в польском оригинале. Очевидно, приписка издателей. Сост.

[70] Балаган – летние седбища камчадалов. Сараи в лесах для выжигания угля. Балаганами в России вообще называют деревянные сараи для временного пользования, например, склады товаров. Прим. авт.

[71] – Польши больше нет (фр.). Прим. пер.

[72] – Только без мечтаний, господа! (фр.). Прим. пер.

[73] – Так некая россиянка, пытаясь говорить по-польски, называла поляков, желая сказать: «чистокровный поляк». Прим. авт.

[74] – Глубокий, низкий бас (ит.). Прим. пер.

[75] – Жива до сих пор, живёт в Варшаве, парализована. Прим. изд. 1909г.

[76] – Двухколёсный возок, принятый в Сибири и на Востоке. Прим. авт.

[77] Улус – обоз, лагерь из нескольких жилищ кочующих племён, подчинённых одному начальнику. Прим. авт.

[78] – Альфонса Поклевского-Козиелла и его жены Анели сейчас уже нет в живых. Прим. изд. 1909г.

[79] – Дела – это чужие деньги (фр.). Прим. пер.

[80] – Полковник Валентий Левандовский умер в Варшаве весной 1907г. Прим. изд. 1909г.

[81] – Проводник (ит.). Прим. пер.

[82] – За и против (лат.). Прим. пер.

[83] – В Тамбовской губернии. Прим. авт.

[84] – В Тамбовской губернии. Прим. авт.

[85] – 6 рублей для шляхты ежемесячно, и 3 руб. для остальных Прим. авт.

[86] – Покушение на Александра II. Прим. авт.

[87] – Несмотря ни на что (фр.). Прим. пер.

[88] – Увы победителям! (лат.). Прим. пер.

[89] – Увы побеждённым! (лат.). Прим. пер.

[90] – В чрезвычайных условиях; при последнем издыхании (лат.). Прим. пер.

[91] – С новым Годом! (исковерк. фр.). Прим. пер.

[92] – Из неопубликованных воспоминаний бывшего министра (фр.). Прим. пер.

[93] – «Матери – враги», драма Катулла Мендеса (фр.). Прим. пер.

[94] – Самоуправление (англ.). Прим. пер.

[95] – «Политические Сообщения» (нем.). Прим. пер.

[96] – Каноник Рогожинский, приходской священник, в Тулишкуве, в Земле Калишской за доставку провизии и одежды повстанцам был осуждён на смертную казнь.

Стараниями графов Замойских освобождён и выслан в Тунцу. После манифеста 1874г. – жил в Галиче. В 1885г. с эмигрантским паспортом выехал в Краков. Краковский епископ ксёндз Дунаевский назначил ксёндза Рогожинского настоятелем кафедры в Вавеле, а графиня Потоцкая из Кшешовиц назначила его своим духовником и монахом, раздающим милостыню. Прим. авт.

[97] – Буйно (ит.). Прим. пер.

[98] – Каноник Юзеф Стецкий, викарий костёла Св. Кароля Боромеуша в Варшаве, дня 10 сентября 1880г. умер в Костроме от апоплексии. После его смерти от министра, в ответ на поданную просьбу о выезде для укрепления здоровья, – пришло сообщение об отказе, на основании того, что такое пожелание преждевременно. Прим. авт.

 Главная  

  Словарь Яндекс.Лингво

 

 

Rambler's Top100

© М. Кушникова, перевод, 2007.

© М. Кушникова, В. Тогулев, предисловие, составление, 2007.

© А. Брагин, оформление интернет-сайта, 2007.

Хостинг от uCoz